Нефтегорск: российский город, которого не стало

В 1995 году в Нефтегорске, небольшом поселении, построенном для нефтяников, жило чуть больше трех тысяч человек. Семнадцать пятиэтажных «хрущевок», два двухэтажных строения, школа, четыре детских сада, клуб, больница – вот и вся инфраструктура этого городка. Но, несмотря на небольшие размеры, Нефтегорск был невероятно уютным. Здесь все знали друг друга, собирались большими компаниями во дворе. Да и как не познакомиться, если все дети ходили в единственную, новую и светлую школу.

Нефтегорская школа.

Ночь 28 мая 1995 года, время на часах 1:03, позади последний звонок, в клубе играет музыка – это вчерашние школьники празднуют столь долгожданную свободу от учебы, с нетерпением ждут экзаменационную неделю. Парочка тихонько юркнула подальше от шумной толпы, на улицу, им хотелось поскорее оказаться в объятьях друг друга. Несколько шагов за порог и оглушительный грохот буквально сбил с ног. Крыша клуба рухнула, не оставив в живых ни одного из одноклассников. Землетрясение шло волнами, влюбленные упали на землю и ждали, когда все закончится. Казалось, прошла вечность и в городе воцарилась мертвая тишина.

Землетрясение в Нефтегорске длилось всего 27 секунд. За это время подземные толчки силой 7,6 баллов разрушили городок до основания. Пятиэтажки сложились, словно карточные домики. За одну ночь погибло 2240 человек, в том числе и 308 детей, 720 получило серьезные ранения и только 30 не пострадали. О трагедии до утра никто не знал. Сообщения в МЧС поступили практически одновременно.

Разрушенный Нефтегорск

Начальник отделения милиции Нефтегорска еще вечером уехал на дачу. Вернувшись, он попросту не увидел города, вместо уютных улочек были разрушенные дома. Практически одновременно с ним о трагедии узнали пилоты вертолета, летевшего в соседнюю Охту, более крупный город, который тоже пострадал от подземных толчков, но не так сильно, как Нефтегорск.

Из воспоминаний спасателей: «С вертолета была видна многокилометровая трещина, такая глубокая, что казалось – лопнула земля…» Эвакуированные делились воспоминаниями: «Мы видели, как землетрясение разрушило кору земли, в некоторых местах выровнялись вершины гор, стали одной высоты, кое-где земля была разорвана, в одном месте был образован огромный овраг, а из него в верх торчали рельсы, разорванной железной дороги.» В городе не было связи, воды и даже пищи. Те, кого не погребло обломками, были вынуждены самостоятельно разобрать завалы крошечного магазина, чтобы попить и поесть. Дороги тоже были разрушены, транспортное сообщение производилось исключительно по воздуху.

К приезду спасателей часть жителей удалось достать из под завалов силами тех, кто не пострадал. Физически они были практически в порядке, но психологическое состояние нефтегорцев было гораздо хуже. Они требовали от сотрудников МЧС спасать именно их родных, кидались в драку, переходили от агрессии в состояние крайней подавленности. Некоторые пили водку и сидели на развалинах, другие требовали немедленно эвакуировать их.

Ситуацию усугубляли и сложные климатические условия – минусовая температура ночью сменялась дневной жарой, до +25º С. Тела погибших быстро разлагались, запах не выдерживали даже опытные спасатели. Кроме того, существовал риск распространения серьезных инфекционных заболеваний, все приходилось буквально заливать дезинфицирующим раствором. Сложнее всего приходилось тем, кто выжил под завалами.

Люди по четверо-пятеро суток находились в крошечных карманах. Рядом были погибшие родные, знакомые. Мужчина в одной из квартир двое суток разговаривал через стену с сыном, которого придавило тяжелым шкафом. На утро третьих суток сын умер, а отец потерял рассудок. Освобожденные из-под руин были вынуждены самостоятельно опознавать тела родных, оббивать гробы тканью. Потому что заниматься такой работой было некому.

Несколько раз в день вся техника прекращала работу, выключались малейшие источники звука. Спасатели обходили завалы и пытались услышать тех, кто остался в живых в каменной ловушке. Самым последним спасли мужчину на двенадцатый день. Он пострадал несильно, повредил ногу при падении. Во время землетрясения он провалился в подвал, где были запасы еды и немного воды, что и позволило продержаться так долго.

Несмотря на то, что стихийное бедствие стало величайшей трагедией, находились и те, кто стремились получить выгоду. Во время раскопок завалов находили людей с отдавленными пальцами – тех, кто пытался попасть в разрушенные квартиры и вынести ценности, но не смог. Шаткие плиты сдвигались, мгновенно приводя в исполнения приговор грабителям. Чаще всего это были жители близлежащих поселков, прибывшие в составе спасательной миссии. Местное население находилось в шоковом состоянии и не могло думать еще и об обогащении.

Воровали даже трупы – родственники погибших могли получить материальную компенсацию (до одного миллиона рублей), но так как документов не было, то деньги выплачивали тем, кто предоставит тело и получит свидетельство о смерти. Однако, поняв, что совершаются махинации, выплаты производить прекратили уже через несколько дней после начала спасательных работ.

Трагедия 1995 года была первой, в которой Россия полностью отказалась от помощи иностранных служб быстрого реагирования. Мотивация была простой – у РФ достаточно техники и людей для проведение спасательных работ. Это решение неоднократно критиковали, многие специалисты считали, что отказ от помощи был необоснованным. Стрелы техники были слишком короткими, и на разбор некоторых завалов уходило очень много времени.

Однако история не знает сослагательных наклонений, и сказать, спасло бы ситуацию присутствие дополнительного персонала или, напротив, усугубило ее, сейчас сказать сложно. Единственными, кто работал вместе с россиянами, были японские медики. Они помогли эвакуировать пострадавших, на территории своей страны провели множество сложнейших операций совершенно бесплатно.

После того, как завалы были разобраны и последнее тело погребено, город перестал существовать как административная единица. Восстановление посчитали нецелесообразным, на территории Нефтегорска сохранилось лишь кладбище и небольшая часовня.